Чтобы прокормиться, девочка собирала бутылки.
Аня наливает в кастрюлю один стакан молока, разбивает яйцо, все солит и перемешивает. Потом просеивает муку. Тесто должно получиться не слишком жидким. В него девушка добавляет натертый сыр и мелко порубленный укроп.
На разогретой сковородке уже шипит сливочное масло. Аня аккуратно обжаривает каждый блин с двух сторон.
Она знает, как вдвоем с мужем вкусно питаться на полторы тысячи в неделю и даже как накрыть праздничный стол на 500 рублей.
Когда Аня была школьницей, ее папа ушел из семьи, из-за этого мама начала пить. Чтобы прокормиться, Аня собирала и сдавала бутылки. За светлую из-под пива платили 70 копеек, а за темную — рубль 10. Хватало на самое основное — на гречку, на макароны, на хлеб. Тогда же она сварила свою первую, несоленую и невкусную, гречневую кашу.
— Мне всегда очень хотелось накормить маму, — говорит Аня. — Я вообще не видела, чтобы она ела. Мне казалось, в последнее время она только пила и пила.
«А если выпьет, будет бить или не будет?»
У Ани 4-я степень сколиоза. Она родилась с вывернутыми руками, на обеих было по четыре пальца. Врачи признали у нее порок сердца и отек легкого. Но Аня выжила, хотя ей давали не больше года.
Семья была самой обычной. Мама и папа, бабушки и дедушки работали на Горьковском автомобильном заводе.
Жили весело. Не богато, но и не бедно. У Ани были большие современные куклы и хорошие платья.
Когда училась в пятом классе, папа запил и стал распускать руки: возил жену по полу и бил головой до такого состояния, что та среди ночи хватала дочь и, разутая, бежала до ближайшего телефонного аппарата, чтобы вызвать милицию. Для Ани время теперь отсчитывалось папиной зарплатой. Получил деньги — значит, пойдет купит водки. «А если выпьет, будет бить или не будет?»
Аня с мамой, бабушкой и дедушкой
Аню папа не трогал, только один раз «напугал». Пришел с работы, открыл окно и вывесил за ноги на улицу. Она запомнила подъездный козырек и слова: «Если сейчас не заткнешься, я тебя выброшу».
А потом папа ушел к другой женщине. С собой взял только сумку белья. Мама тоже начала пить.
«Мне казалось, что она перестанет»
Сначала мама пила потихоньку.
В гости после работы приходили мамины подруги с завода. Квартира двухкомнатная, места много. Сидели допоздна, пили и ели. Ане было весело, некоторые приводили с собой детей. Но компании появлялись все чаще, оставались на ночь — сначала женщины, потом и мужчины.
Мама перестала ходить на работу, постепенно продала все вещи — хрусталь, телевизор и даже игрушки.
Холодильник опустел. Двери постоянно были нараспашку, в квартире играла музыка.
— Оксана пьющая и Оксана, которая была моей мамой, — это две разные Оксаны. И если у той Оксаны были чистота, уют, еда, спокойствие, то у второй просто ехала крыша. С таким человеком невозможно ни жить, ни разговаривать.
Первое время помогал папа: ездил с Аней на рынок, покупал вещи, полностью собрал ее в шестой класс. Один раз позвал к себе в гости, этим дело и кончилось. За Аней дома никто не смотрел.
Девочка начала прогуливать школу и собирать бутылки: сдавала их и покупала еду для мамы. От природы Аня человек скрытный и не любит говорить о своих проблемах. Поэтому о пьянстве мамы никому не рассказывала, даже бабушке. Та жила в десяти остановках и не знала, насколько все плохо.
Аня в детстве
Аня ездила к ней на выходные. Когда бабушка спрашивала: «Кушать хочешь? Пойдем, я тебе…» — девочка ходила вокруг стола и отвечала, что сыта, хотя до этого могла два дня ничего не есть. Если бабушка давала карманные деньги, покупала еду, потому что иногда дома не было ни куска хлеба.
Аня боялась, что бабушка, все узнав, заберет ее к себе, и мама останется одна:
— Я не хотела уходить от мамы. Я ее любила. Мне казалось, что она перестанет. У нее были просветления, она могла не пить неделю, устраивалась на работу. Я ей верила…
Когда не пила, она была ласковая, нежная, заботливая мама. Умела шить, очень хорошо занималась хозяйством.
У нее высшее образование. Самое обидное то, что она неглупая. Просто слабая, наверное…
Дома постоянно были незнакомые мужчины. Ане становилось страшно. Ее никто не домогался, но девочка понимала, что, когда в квартире столько мужчин и они могут спать с ней в одной кровати, — это ненормально.
Бабушка переехала из Нижнего Новгорода в рабочий поселок за 80 километров. Через полгода Аня пришла к ней пешком.
«Анечка, я больше не буду»
Это случилось после осенних каникул.
В тот день Аня одна приехала домой от бабушки. В квартире — тишина и пустота. Исчез холодильник. На кухне стояла одна плита, пьяная мать валялась в комнате, рядом спал голый мужчина. Аня поняла, что ее никто не ждет. Развернулась и поехала обратно на вокзал. До поселка добиралась на автобусе, часть пути прошла пешком прямо по трассе.
Так Аня осталась жить у бабушки. Мать еще приезжала несколько раз, уверяла, что больше не пьет. Вскоре ее лишили родительских прав. В день суда она подходила к дочке и обещала: «Анечка, я больше не буду».
— Мне тогда казалось, что я злая. После этого суда я очень долго плакала… Я и сейчас иногда думаю: а может, надо было сказать, что я хочу жить с мамой и она больше не пила бы? — на этих словах Аня плачет. — С другой стороны, я понимала, что это мало похоже на правду…
Оксана действительно на время бросила пить, начала искать работу, у нее появился постоянный сожитель. Двухкомнатную квартиру за долги пришлось обменять на однокомнатную.
Но продержалась женщина недолго. Однажды так напилась, что пырнула сожителя ножом. Он выжил, заявление писать не стал, но дело все равно завели. Оксане дали три года условно. Отмечаться она не ходила, поэтому ее посадили.
Бабушка давала Ане деньги на школьный обед, но та их никогда не тратила.
Копила, потом на выходных или на каникулах уезжала в Нижний Новгород, там покупала еду для мамы.
Огромные пакеты, каждый примерно по 10 килограммов, она тащила в колонию — иногда одна, иногда с подружкой.
Ане разрешали только короткие свидания. На длительное нужно было приехать со взрослым. Но бабушка не соглашалась.
«Я туда, кроме тебя, никого не пущу»
Бабушка была женщиной властной, любила порядок и чтобы все было по ее указке.
Внучку не баловала, но и ничем не обделяла — у Ани были компьютер, телефон, ботинки на высокой платформе и новые кассеты Натальи Орейро. После того года, когда приходилось выживать, Аня расслабилась: ходила в школу, по вечерам отдыхала и смотрела «Кармелиту».
Оксана писала бабушке «правильные» письма (хоть та никогда и не отвечала): что поверила в Бога, покаялась, все осознала и никогда больше не пойдет по неправедному пути.
Ее освободили условно-досрочно за хорошее поведение. Перед этим Аня уговорила бабушку съездить на длительное свидание. Для нее это было важно — девочка боялась, что после тюрьмы маме будет некуда пойти: денег нет, прописки нет, потому что вторую квартиру тоже продали за неподъемные долги.
Из своих сбережений бабушка купила внучке квартиру в Нижнем: «Я туда, кроме тебя, никого не пущу. Закончишь учебу, это будет твое жилье».
После свидания бабушка разрешила Оксане пожить у них в поселке, купила ей куртку и сапоги. Оксана стала очень религиозной, по любому поводу сразу вспоминала про Бога. «Ты вот молишься, — говорила она бабушке, — а живешь неправильно». Довольно быстро она устроилась на фабрику, где шили одежду. Проработала три месяца, там ее хвалили, ценили. Зарплата была по меркам района не самая маленькая.
Каждые субботу и воскресенье Оксана ходила в церковь.
А потом ей стало скучно.
«Собирайся, уходи»
Наступила весна, Оксана познакомилась с мужчиной, который пас коров, ушла к нему жить. Район маленький, слухи распространяются быстро. Вскоре один человек сказал бабушке, что Оксану видели пьяной. Потом второй.
Потом Оксана пришла в гости, и по ее лицу поняли — да, снова пьет.
Она говорила, что в районе ей не нравится, на этой фабрике работать не хочет и будет искать более высокооплачиваемое место. «А ты мне просто не даешь жить в городе», — упрекала она бабушку за то, что не пускает ее в Анину квартиру. И бабушка поверила.
А кроме того, в поселке за спиной начали шептаться: «Это мать алкашки, у нее внучка — урод, инвалид». Бабушка была женщиной властной и авторитетной, в свой адрес такого допустить не могла, поэтому выслала Оксану в Нижний.
Через несколько месяцев Аня окончила школу, поступила в колледж и тоже поехала в город. Так они снова стали жить вдвоем с мамой. Оксана искала работу, с первой зарплаты обещала купить холодильник.
Она куда-то уходила, возвращалась поздно — уже выпившая. Аня ей прощала, но это повторялось все чаще. Девушке было неловко приглашать в гости друзей, когда в квартире — пьяная мама. Поэтому Оксану пришлось выгнать. Бабушка сказала коротко: «Собирайся, уходи».
— Я начала больше думать о себе и уже не спорила с бабушкой, — вспоминает Аня. — Маму было уже не жалко. Ну а смысл? Лимит доверия исчерпан. Всё, его больше просто нет. Я старалась-старалась, а мне плюнули в лицо, как будто я вообще никто.
Аня не знала, где теперь ее мама. Та появлялась редко — когда были нужны деньги. Иногда просто звонила: «Есть сто рублей взаймы?» Когда Аня хотела ее увидеть, говорила, что есть. Пересекались редко, раз-два в месяц.
Последний раз встретились за четыре дня до маминой смерти.
«Я очень долго думала, что это я во всем виновата»
В тот вечер Аня позвала в гости подругу. Позвонила мама, снова просила денег. «У меня ничего нет», — ответила Аня. Но мама все равно пришла.
— Я ей высказала все от души. Откуда, говорю, у меня деньги? Я получаю пенсию по инвалидности, так я на нее живу, учусь. «Иди работай, здоровая лошадь. Ты только пьешь! Хочу, чтобы ты сдохла! Чтобы больше тебя не видеть». Сказала, что она замучила и меня, и бабушку. Я ее выгнала, она ушла. Больше я ее не видела. Только в гробу.
Оксана сгорела в квартире вместе с родственницей и ее сожителем. Они напились, легли спать. В постели кто-то закурил. Ночью случился пожар.
— Когда я об этом узнала, у меня был ступор. Я сидела и плакала. Потом мне стала звонить бабушка, она тоже плакала, но как-то не очень долго. Наверное, она была к этому готова. Я успокоилась довольно быстро. Но когда я увидела маму в гробу, я тоже плакала. У меня появилась злость, даже обида. Это чувство полнейшего предательства. Мама предала меня при жизни, и она не успела этого исправить.
Аня не осталась на похоронах — ушла за кладбище. Потом ее все осуждали за то, что не кинула три горсточки земли и не попрощалась. А она и не хотела прощаться. Кроме обиды Аня чувствовала стыд — что пожелала маме смерти.
— Я очень долго думала, что это я во всем виновата. Может, и сейчас так думаю…
В тот день Аня встретила своего отца. Он обещал, что теперь ее не бросит и будет поддерживать. Но после Аня больше никогда его не видела.
«Маме просто не хватало любви»
Аня отучилась на художника. Работу найти не могла и жила на пенсию. Очень помогала бабушка: когда придешь в гости, обязательно что-нибудь да сунет в карман.
Девушка уехала учиться на оператора ЭВМ в Михайлов Рязанской области, там познакомилась с Сашей, своим будущим мужем — у него ДЦП. После учебы они поселились в Нижнем. Саша долго искал работу, наконец устроился в РЖД бухгалтером.
Саша и Аня
Аня осталась одна дома. Тогда же она потеряла бабушку. Та всегда говорила, что сначала надо внучку выдать замуж, а потом и умирать можно.
— Я ничего не могла делать. Смерть бабушки далась очень тяжело. Я поняла, что осталась совсем сиротой. Мне хотелось с кем-то поговорить…
А поговорить было не с кем. Поэтому Аня включила камеру и начала говорить сама с собой.
Без подготовки, просто так. Видео выложила на youtube-канал. Потом сделала еще видео и еще. Постепенно канал вырос. Аня снимала для души, рассказывала там о своем быте, делилась рецептами блюд.
Как-то они с Сашей поехали в путешествие от Нижнего Новгорода до Крыма — автостопом и практически без денег. Но подписчикам это было неинтересно. Они просили поскорее вернуться домой и снова показывать, как они распаковывают покупки и готовят борщ. Так Аня решила рассказывать о том, как вкусно питаться, если у тебя мало денег, и завела канал «Про покушать». Для многих людей, которые живут на скромную зарплату или пенсию, он оказался очень важным. Аня помнила, как когда-то ей самой едва хватало на гречку и хлеб, чтобы накормить маму.
Потеряв бабушку и каждый день сталкиваясь с одиночеством, пока муж на работе, она смогла понять, почему мама пила.
— Я ее простила и очень по ней скучаю (плачет)… Маме просто не хватало любви. Думаю, у нас были похожие чувства. Маме всегда казалось, что она — лишняя дочка. Потом, когда ушел муж, у нее это чувство обострилось, и она просто сломалась. Мне тоже казалось, что меня никто не любит, что я никому не нужна…
Сейчас мне хотелось бы ее обнять — не знаю, может быть, даже не как маму, а просто как человека. И сказать, что ее любят, что она хорошая, сказать ей, что она молодец, что она сделала много правильных вещей.
И сейчас, когда люди благодарят меня за видео и пишут в комментариях свои истории, я понимаю: главное, что я могу им дать, — это любовь. Любовь всем очень нужна.
Аня задумывается и продолжает:
— Я поняла, что я гораздо сильнее мамы. И уверена, что справлюсь, что бы со мной ни случилось. Мне не страшно три дня ходить голодной, я через это прошла.
Мне не страшно пойти собирать бутылки. Мне не страшно жить на каше без молока и без соли. Мне почему-то кажется, что если все даже совсем плохо, то я что-то придумаю. Ну а как иначе? Сколько у меня было ситуаций, когда я оказывалась на грани? И ничего, не пропала. Значит, и потом не пропаду.
Фото: из личного архива Анны Беляевой
Источник: https://www.pravmir.ru/mne-ochen-hotelos-ee-nakormit-kak-anya-v-detstve-perezhila-pyanstvo-mamy/
